Перечитывая, под влиянием просмотренного фильма, «Анну Каренину» через 30 лет после первого, неудачного знакомства с ней, я не устаю поражаться разнице восприятия тогда, в студенческие времена, и ныне, 30 лет спустя. И поневоле то и дело задумываюсь - в чем тут дело?
Наверно, отчасти виноват возраст. Всё-таки Толстой писал роман, будучи 50-летним, и, хотел он того или нет, но, видимо, и в расчете на 50-летних читателей.
Во-вторых, существенно изменилась «окружающая среда», социальная обстановка в стране, и многие реалии, казалось бы, безнадёжно устаревшие и навсегда исчезнувшие из нашей жизни, вдруг вновь обрели актуальность, зримость, ясность, вновь ожили и стали понятны и не скучны.
Я тут вознамерился в течение серии постов попотчевать вас цитатами из «АК», и вот, к случаю, первую же и вверну, возможно, как раз и определившую мой позитивный настрой в отношении романа. Цитата на тему политики, о либералах и консерваторах, одна из тех, что в наши дни зазвучала вдруг так, будто прямо вот в наши дни и написана.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ, Глава III
…Степан Аркадьич не избирал ни направления, ни взглядов, а эти направления и взгляды сами приходили к нему, точно так же, как он не выбирал формы шляпы или сюртука, а брал те, которые носят. А иметь взгляды ему, жившему в известном обществе, было так же необходимо, как иметь шляпу.
Если и была причина, почему он предпочитал либеральное направление консервативному, то это произошло не оттого, чтоб он находил либеральное направление более разумным, но потому, что оно подходило ближе к его образу жизни.
Либеральная партия говорила, что в России все скверно, и действительно, у Степана Аркадьича долгов было много, а денег решительно недоставало.
Либеральная партия говорила, что брак есть отжившее учреждение и что необходимо перестроить его, и действительно, семейная жизнь доставляла мало удовольствия Степану Аркадьичу и принуждала его лгать и притворяться, что было так противно его натуре.
Либеральная партия говорила, что религия есть только узда для варварской части населения, и действительно, Степан Аркадьич не мог вынести без боли в ногах даже короткого молебна и не мог понять, к чему все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на этом жить было бы очень весело.
Вместе с этим Степану Аркадьичу, любившему веселую шутку, было приятно иногда озадачить смирного человека тем, что если уже гордиться породой, то не следует останавливаться на Рюрике и отрекаться от первого родоначальника — обезьяны.
Итак, либеральное направление сделалось привычкой Степана Аркадьича, и он любил свою газету, как сигару после обеда, за легкий туман, который она производила в его голове. Он прочел руководящую статью, в которой объяснялось, что в наше время совершенно напрасно поднимается вопль о том, будто бы радикализм угрожает поглотить все консервативные элементы и будто бы правительство обязано принять меры для подавления революционной гидры, что, напротив, «по нашему мнению, опасность лежит не в мнимой революционной гидре, а в упорстве традиционности, тормозящей прогресс», и т. д. Он прочел и другую статью, финансовую, в которой упоминалось о Бентаме и Милле и подпускались тонкие шпильки министерству. Со свойственною ему быстротою соображения он понимал значение всякой шпильки: от кого и на кого и по какому случаю она была направлена, и это, как всегда, доставляло ему некоторое удовольствие. …
Неактуальным тут может показаться ИМХО разве что пассаж по поводу эзопового языка прессы; он как раз был понятен в советские времена, а сейчас, мне кажется, пресса (и вообще СМИ) утратили культуру иронии, опошлились и поглупели. И оттого и стали скучными и непривлекательными для таких людей, как Степан Аркадьич :-)
Journal information