В другие времена читал я «Анну Каренину» в первый раз.
Шёл 1982 год. Нам посчастливилось подписаться на собрание сочинений Льва Толстого в 22 томах, которое издавалось тиражом 1 000 000 экземпляров. Вдумайтесь – ДВАДЦАТЬ ДВА ТОМА тиражом МИЛЛИОН экземпляров! Думаю, это достойно Книги рекордов Гиннеса (интересно, а в самом деле, попало это издание туда или нет?) И при том – дефицит! Чтобы подписаться на него, мы регулярно ходили в книжный магазин отмечаться в «списках», и ведь и в самом деле не на всех записавшихся хватило!
Итак, это был 1982 год. Излёт брежневского «застоя». Казалось, эпоха, описываемая Толстым, ушла в далёкое невозвратное прошлое – и все «социальные» аспекты «Анны Карениной» я, в общем-то, пропускал «мимо глаз», как нечто неактуальное, представляющее интерес лишь для историков. Социальные отношения вокруг были совсем иными и, казалось, вечными и неизменными.
Мне было 20 лет. Я был влюблён, через год планировал жениться (хотя отнюдь ещё не был в этом уверен). А тут – Толстой со своей «мыслью семейной»! Именно за неё я и ухватился, читая роман «по диагонали», следя за всеми перипетиями сюжета, но мало внимания обращая на слог, на антураж, на общую атмосферу того времени, того общества.
Я был молод, а тут – все почти герои романа много старше меня, остепенившиеся, с детьми (сыну Анны – 8 лет!) Может, у них есть чему поучиться?
Неудивительно, что роман обозлил и расстроил меня. Такие взрослые, на первый взгляд, люди, а ведут себя – как малые дети! Неразумно, нелогично, неправильно!
А тут ещё советские критики Анну Каренину чуть ли не в пример ставят – как же, «свободная женщина», замордованная паразитическими эксплуататорскими классами!
Вот и невзлюбил я «Анну Каренину», увидев в ней лишь ещё одну попытку подсунуть ложные идеалы в качестве единственно правильных.
Сейчас, по прошествии почти 30 лет, роман читается совсем по-другому.
Иной век на дворе. Я теперь уже не младше, а старше всех почти героев романа. И сам сюжет кажется уже не столь важным, а куда интереснее сама атмосфера той эпохи, столь живо, «весомо, грубо, зримо», переданная Толстым.
Ещё раз – спасибо фильму, побудившему меня вновь взяться за чтение романа!
Journal information