И, наоборот, сейчас, при повторном перечитывании романа спустя почти 40 лет после первого знакомства, меня гораздо сильнее интересовало всё, связанное с мироустройством «светлого будущего», бытом людей, управлением обществом, движущими силами, обеспечивающими его развитие, и побудительными мотивами деятельности людей, - всё это, как выяснилось, в отличие от космических похождений, было начисто забыто мною за прошедшие годы.
И когда я почитал повнимательнее, что же пишет Ефремов по этому поводу, мне, честно говоря, стало несколько жутковато.
Далее я буду вести рассмотрение по такому принципу: даю цитату из «Туманности Андромеды», затем, при необходимости, дополняю её своими размышлениями по поводу прочитанного.
1. Собственность
… К утру он входил в своё постоянное жилище, неподалёку от обсерватории Совета, которое не успел ещё переменить. Дар Ветер открыл продувочные краны в обеих своих комнатах. Спустя несколько минут вся накопившаяся пыль исчезла. Дар Ветер выдвинул из стены постель и, настроив комнату на запах и плеск моря, к которому он привык за последнее время, крепко заснул.
[Утром он] вызвал ближайшую станцию распределения работ.
– Мне хотелось бы получить трудную и продолжительную работу, – начал Дар Ветер, – связанную с физическим трудом: например, антарктические рудники.
– Там всё занято, – в тоне говорившего сквозило огорчение, – занято и на месторождениях Венеры, Марса, даже Меркурия. …
– … Но что есть сейчас? Мне нужно немедленно.
– Есть на разработку алмазов в Средней Сибири, – медленно начал тот, глядя на невидимую Дар Ветру таблицу, – …
Дар Ветер поблагодарил информатора и попросил дать время додумать, а пока не отдавать алмазных разработок.
…Раздался вызывной сигнал, и на экране вновь возник информатор станции распределения.
– Я хотел уточнить ваши размышления. Только что получено требование – освободилось место в подводных титановых рудниках на западном побережье Южной Америки. Это самое трудное из имеющегося сегодня… Но туда надо прибыть срочно!
– … Пошлите сообщение и дайте координаты! – немедля отозвался Дар Ветер.
– Западная ветвь Спиральной Дороги, семнадцатое южное ответвление, станция 6Л, точка КМ-40. Посылаю предупреждение.
Серьёзное лицо на экране исчезло. Дар Ветер собрал все мелкие вещи, принадлежавшие ему лично, уложил в шкатулку плёнки с изображениями и голосами близких и важнейшими записями собственных мыслей. Со стены он снял хроморефлексную репродукцию древней русской картины, со стола – бронзовую статуэтку артистки Белло Галь, похожей на Веду Конг. Всё это, с небольшим количеством одежды, поместилось в алюминиевый ящик с кругами выпуклых цифр и линейных знаков на крышке. Дар Ветер набрал сообщённые ему координаты, открыл люк в стене и толкнул туда ящик. Он исчез, подхваченный бесконечной лентой. Потом Дар Ветер проверил свои комнаты. Уже много веков на планете отсутствовали какие-либо специальные уборщики помещений. Их функции выполнялись каждым обитателем, что было возможно только при абсолютной аккуратности и дисциплинированности каждого человека, а также при тщательно продуманной системе устройства жилья и общественных зданий с их автоматами очистки и продува.
Окончив осмотр, он повернул рычаг перед дверью вниз, давая сигнал на станцию распределения помещений, что занимавшиеся им комнаты освободились, и вышел.
С возрастанием уровня культуры ослабевало стремление к грубому счастью собственности, жадному количественному увеличению обладания, быстро притупляющемуся и оставляющему тёмную неудовлетворённость… Мы помогали вам освободиться от власти мелких стремлений и мелких вещей и перенести свои радости и огорчения в высшую область – творчество.
Вообще-то, отсутствие в коммунистическом обществе собственности, даже личной, удивлять не должно. Но вот следствия, к которым это приводит, как мы увидим дальше, весьма интересны!
2. Семья
На Земле тоже нет семьи в старинном ее понимании, но мы не уничтожили ее, а просто расширили до целого общества
… каждая мать рожает ребенка не для себя и не как неизбежную расплату за минуты страсти, а драгоценным подарком кладет его на протянутые руки всего общества. Очень давно в ЭРМ, при зарождении коммунистического общества, сторонники капитализма издевались над этикой свободы брака и общности воспитания детей, не подозревая, насколько важно оно для будущего, и не понимая, на каком высоком уровне надо решать подобные вопросы.
– Мне невыносима мысль о разлуке с маленьким, моим родным существом, – продолжала поглощённая своими мыслями Низа. – Отдать его на воспитание, едва выкормив!
Веда нахмурилась.
– Одна из величайших задач человечества – это победа над слепым материнским инстинктом. Понимание, что только коллективное воспитание детей специально отобранными и обученными людьми может создать человека нашего общества. Теперь нет почти безумной, как в древности, материнской любви. … Величайшее счастье – доставлять радость другому существу – теперь доступно любому человеку любого возраста. То, что в прежних обществах было возможно лишь для родителей, бабушек и дедушек, а более всего для матерей… Зачем обязательно всё время быть с маленьким – ведь это тоже пережиток тех времён, когда женщины вынужденно вели узкую жизнь и не могли быть вместе со своими возлюбленными. А вы будете всегда вместе, пока любите!
– У вас большая дочь?
– Семнадцать. Сын много старше. Я выполнила долг каждой женщины с нормальным развитием и наследственностью – два ребёнка, не меньше.
Короче говоря, сплошная «свободная любовь», даже без совместного проживания. Дети – не более, чем «долг» перед обществом. При таком подходе, наверно, и вовсе можно было бы перейти к размножению по принципу «а будем к тебе почковаться», но исходя из неких высших соображений общество предпочитает естественное воспроизводство населения.
3. «Новое – всегда лучше старого.»
Судя по изделиям, эти старинные реликвии собирались в эпоху, когда люди ещё не отрешились от возникшей в поклонении предкам первобытной привычки считать старое более ценным, чем новое.
А ведь вполне логичное следствие отсутствия собственности и отсутствия института семьи.
Нет собственности - нет семейных реликвий. Нет семьи - нет семейных традиций, нет памяти. Нет памяти – нет музеев.
И в самом деле, в тексте «Туманности Андромеды» музеи упоминаются лишь дважды, и оба раза в качестве места, где демонстрируются картины одного из героев романа – художника Карта Сена. То есть, в современном понимании – это, скорее, выставочные залы, а не музеи.
Правда, в следующем романе, «Час быка», концепция была Ефремовым несколько изменена, и оказалось, что на Земле и музеев полно, и древние храмы восстановлены, и культурные ценности в почёте… Но «беспамятство» людей «Туманности Андромеды» представляется мне более логичным.
4. Отношение к культурному наследию.
… Начальник экспедиции Фрит Дон, встряхивая длинными золотистыми волосами, рассказал об исследовании найденного Миико золотого коня. Если конь был литым, то вес древнего изваяния, даже с вычетом вытесненной им воды, достигал четырёхсот тонн. Всех интересовал вопрос, как объяснить нелепейшее употребление ценного металла. Находка колоссального количества золота была великолепным подарком человечеству. Хотя тяжёлый жёлтый металл давно уже не служил символом ценностей, он оставался очень нужным для электрических приборов, медицинских препаратов и особенно для изготовления анамезона – горючего для звездолётов.
Ну, вот, а вы говорите – «музеи»!
И ещё характерная цитата из «Часа быка», образующего, по сути дела, дилогию вкупе с «Туманностью Андромеды»
… письменность Торманса представляла собою систему сложных знаков — идеограмм, на овладение которыми даже острым умам землян понадобилось бы много времени. Начертание знаков соответствовало эстетическому чувству экипажа звездолета. Их сложные переплетения казались изящными абстрактными рисунками.
— Как красиво в сравнении с убогой простотой нашего линейного алфавита! — восхищалась Олла Дез. — Может быть, по возвращении следует представить алфавит Торманса в СВУ — Совет Всеобщих Усовершенствований?
— Не думаю, — возразила Фай Родис, — алфавитами этого вида уже пользовались на Земле, и по многу веков. Консерваторы всех времен и народов отстаивали их преимущество перед чисто фонетическими, подобными тем, какие дали начало нашему линейному письму, поскольку «буквы» такого алфавита становятся не только абстрактными знаками, но и символами конкретного смысла — вот почему их такое огромное количество. Но их всё равно слишком мало для всего объема расширяющейся экспоненциально человеческой мысли. Сложное красивое письмо, выражающее тысячи оттенков мысли там, где их нужны миллионы, становится архаизмом, подобием пиктограмм людей каменного века, откуда оно, несомненно, и произошло.
Впрочем, небрежение к культурным ценностям становится более понятным, если учесть, что большая часть наследия прошлого была уничтожена во время термоядерной войны, предшествовавшей установлению коммунистического строя. В «Туманности Андромеды» об этом говорится лишь намёками, но в «Часе Быка» сказано прямым текстом:
— Когда на Земле распространился мистицизм? — спросила Эвиза.
— В синем цикле семнадцатого круга. Историки для тех времен пользуются периодизацией, принятой в хрониках монастыря Бан Тоголо в Каракоруме. Уединившиеся там летописцы беспристрастно регистрировали мировые события ЭРМ, пользуясь двухполосной системой сопоставления противоречивых радиосообщений. Удаленность буддийского монастыря — причина, почему там сохранились летописи, — в те времена множество исторических документов в других странах погибло. В Бан Тоголо уцелела самая полная хронология, и мы пользуемся ее календарем.
— Великое сражение Запада и Востока, или битва Мары, было тоже в семнадцатом круге? — спросила Чеди.
— В год красной, или огненной, курицы семнадцатого круга, — подтвердила Фай Родис, — и продолжалось до года красного тигра.
— Забавная хронология! — сказала Эвиза. — Звучит архаически нелепо.
— Она не так уж нелепа, как кажется на первый взгляд. Каждый круг соответствует средней продолжительности человеческой жизни и потому воспринимается не только разумом, но и чувствами.
— А в Бан Тоголо сохранились летописи более раннего периода? — спросила Эвиза.
— Они уходят далеко в глубь времен, за Эру Смешения Формаций.
— В Темные Века? Тогда они приходятся между пятым и тринадцатым кругами. ЭРМ началась в пятнадцатом, — произвела быстрый расчет Чеди.
— А кончилась в черном цикле семнадцатого круга, — добавила Родис.
— Не пора ли прекратить изыскания, в каком бы круге мы ни находились? — предложила Эвиза. — Мы замучили Фай.
— В год синей лошади пятьдесят первого круга, — рассмеялась Родис. — Пойдемте ко мне. Мы много размышляли в последнее время. И даже забываем потанцевать…
Вот так. Даже точный срок начала войны предсказан. Интересно, какому году по нашему летоисчислению соответствует «год огненной курицы семнадцатого круга»?
5. Отношение к природе.
Земля избавлена от ужасов перенаселения, заразных болезней, вредных животных.
… мы сильно улучшили лик нашей планеты. Мы сильно уменьшили ледяные шапки, образовавшиеся на полюсах Земли в четвертичную эпоху оледенения, и изменили климат всей планеты. Вода в океанах поднялась на семь метров, в атмосферной циркуляции резко сократились полярные фронты и ослабли кольца пассатных ветров, высушивавшие зоны пустынь на границе тропиков. Почти прекратились и ураганные ветры, вообще всякие бурные нарушения погоды. До шестидесятых параллелей дошли тёплые степи, а луга и леса умеренного пояса пересекли семидесятую широту.
Антарктический материк, на три четверти освобождённый ото льда, оказался рудной сокровищницей человечества – там сохранились нетронутыми горные богатства на всех других материках, сильно выработанные после безрассудного распыления металлов в повсеместных и сокрушительных войнах прошлого.
Мы провели полное перераспределение жилых и промышленных зон планеты… Коричневые полосы на глобусе вдоль тридцатых градусов широты в северном и южном полушариях означали непрерывную цепь городских поселений, сосредоточенных у берегов тёплых морей, в зоне мягкого климата, без зимы. Человечество перестало расходовать колоссальную энергию на обогревание жилищ в зимние периоды, на изготовление громоздкой одежды. Наиболее плотное население сосредоточилось у колыбели человеческой культуры – Средиземного моря. Субтропический пояс расширился втрое после растопления полярных шапок.
На севере от северного жилого пояса простирается гигантская зона лугов и степей, где пасутся бесчисленные стада домашних животных.
К югу (в северном полушарии) и к северу (в южном) были пояса сухих и жарких пустынь, ныне превращённые в сады. Здесь прежде находились поля термоэлектрических станций, собиравших солнечную энергию. В зоне тропиков сосредоточено производство растительного питания и древесины, в тысячи раз более выгодное, чем в холодных климатических зонах.
Океан – прозрачный, сияющий, не загрязняемый более отбросами, очищен от хищных акул, ядовитых рыб, моллюсков и опасных медуз, как очищена жизнь современного человека от злобы и страха прежних веков. Но где-то в необъятных просторах океана есть тайные уголки, в которых прорастают уцелевшие семена вредной жизни, и только бдительности истребительных отрядов мы обязаны безопасностью и чистотой океанских вод.
Кто из юношей не рвётся в Дозорную службу – следить за появлением акул в океане, вредоносных насекомых, вампиров и гадов в тропических болотах, болезнетворных микробов в жилых зонах, эпизоотий или лесных пожаров в степной и лесной зонах, выявляя и уничтожая вредную нечисть прошлого Земли, таинственным образом вновь и вновь появлявшуюся из глухих уголков планеты? Борьба с вредоносными формами жизни никогда не прекращалась.
Ну, ладно, термоядерную войну устроили люди прошлого. Но растопление полярных шапок с подъёмом океана на 7 м – дело рук людей коммунистического будущего! Можно, конечно, предположить, что Петербург, Лондон, Нью-Йорк, Сидней, Венеция и другие крупные прибрежные города уже были к тому времени уничтожены в огне термоядерной войны. Однако как тогда быть с истреблением «вредных» форм жизни, явно переживших эту самую войну?
6. Социальная структура общества.
… Эрг Hoop припомнил, что в старину учёными было не большинство населения Земли, а лишь ничтожная по численности группа людей.
– …Остаётся ещё одно, но самое серьёзное – опасность опыта.
– Какой же учёный испугается риска? – пожал плечами Рен Боз.
… Отказ от дальнейшего исследования был бы мудрой осторожностью. Но почему учёный должен столь бережно относиться к собственной особе?
Борьба за новое – вот настоящее счастье!
Таким образом, перед нами общество, в котором единственным стимулом к дальнейшему развитию оказалось любопытство, «исследовательский инстинкт». Перед нами, выражаясь моей терминологией, общество «брахманов». Ну, и немногочисленных кшатриев. А вот вайшья и шудры в нём «отсутствуют как класс».
При этом для господствующих брахманов характерным оказывается пренебрежение к своим и чужим жизням, что бы там ни говорилось «официально» о ценностях этого общества. Ради получения новых знаний эти люди с готовностью жертвуют и собой, и окружающими. «Какой же учёный испугается риска?»
7. Система управления обществом.
–… Теперь главенства нет потому, что действия каждого Совета немыслимы без всех остальных Советов.
Веда нарисовала на песке круги основных управляющих учреждений.
– Вот в центре Совет Экономики. От него проведём прямые связи к его консультативным органам: АГР – Академия Горя и Радости, АПС – Академия Производительных Сил, АСПБ – Академия Стохастики и Предсказания Будущего, АПТ – Академия Психофизиологии Труда. Боковая связь – с самостоятельно действующим органом – Советом Звездоплавания. От него прямые связи к Академии Направленных Излучений и внешним станциям Великого Кольца. Дальше…
Веда расчертила песок сложной схемой и продолжала:
– Разве это не напоминает вам человеческий мозг? Исследовательские и учётные центры – это центры чувств. Советы – ассоциативные центры. Вы знаете, что вся жизнь состоит из притяжения и отталкивания, ритма взрывов и накоплений, возбуждения и торможения. Главный центр торможения – Совет Экономики, переводящий всё на почву реальных возможностей общественного организма и его объективных законов. Это взаимодействие противоположных сил, сведённое в гармоническую работу, и есть наш мозг и наше общество – то и другое неуклонно движется вперёд.
— У нас нет простонародья, нет толпы и правителей. Законно же у нас лишь желание человечества, выраженное через суммирование мнений. Для этого есть точные машины.
У нас нет некомпетентных личностей. Каждый большой вопрос открыто изучается миллионами ученых в тысячах научных институтов. Результаты доводятся до всеобщего сведения. Мелкие вопросы и решения по ним принимаются соответствующими институтами, даже отдельными людьми, а координируются Советами по главным направлениям экономики.
— Но есть же верховный правящий орган?
— Его нет. По надобности, в чрезвычайных обстоятельствах, власть берет по своей компетенции один из Советов. Например, Экономики, Здоровья, Чести и Права, Звездоплаванья. Распоряжения проверяются Академиями.
Пожалуй, один из немногих моментов «Туманности Андромеды», который мне понравился полностью и безоговорочно.
Система управления обществом действительно имеет тенденцию ко всё большему усложнению, созданию всё более разветвлённой структуры «сдержек и противовесов». Так, мне кажется, на наших глазах, в течение ХХ века, особенно второй его половины, повсюду в мире наблюдалось становление ещё одной ветви власти – экономической, того самого «центра торможения», - в лице центральных банков, коим (по крайней мере, формально) дарована «независимость» от исполнительной власти. При этом – обратим в очередной раз внимание! – именно центральным банкам в условиях нынешнего кризиса удавалось (уж не знаю, будет ли удаваться и впредь) координировать свои действия во всемирном масштабе, образуя – неформальный пока – первый реально всемирный орган власти, этакий будущий Совет Экономики :-)
8. Устойчивость сложившегося общественного устройства.
Легко срывается покров дисциплины и общественной культуры – всего одно-два поколения плохой жизни. Если не сдерживать зверя, а дать волю – расцветёт чудовищный деспотизм, всё топчущий под собой и столько веков навязывавший человечеству бессовестный произвол. …Это случалось на планетах с высокоразвитыми цивилизациями, но не сумевшими уберечь свой общественный строй от произвола маленьких групп людей – олигархии, возникавшей внезапно и коварно в самых различных видах…
То самое, о чем и я писал – кшатрии всегда сумеют «подобрать власть», если она «валяется на дороге»! Как же борются с этой опасностью люди будущего? В рамках «Туманности Андромеды» вопрос остаётся без ответа, однако в «Часе быка» об этом говорится с обескураживающей откровенностью:
… на далекой Земле она не раз подвергала сомнению необходимость сложных охранительных систем коммунистического общества. Люди Земли из поколения в поколение затрачивали на них огромные материальные средства и силы.
…Всегда возможно появление людей с архаическим пониманием доблести, с диким стремлением к власти над людьми. Одна бешеная собака может искусать и подвергнуть смертельной опасности сотни людей. Так и человек с искривленной психологией в силах причинить в добром, ничего не подозревающем окружении ужасные бедствия, пока мир, давно забывший о прежних социальных опасностях, сумеет изолировать и трансформировать его.
Вот почему так сложна организация ПНОИ — психологического надзора, работающего вместе с РТИ — решетчатой трансформацией индивида — и непрерывно совершенствуемая Советом Чести и Права. Полная аналогия с ОЭС — охраной электронных связей космического корабля, только еще сложнее, многообразнее.
Что-то как-то мне очень неуютно стало после всего тут прочитанного. Или я не прав, и мне одному за Ефремовской Землёй планета Саракш мерещится? :-(
В общем, констатирую, что утопия в очередной раз не найдена. Поиски продолжаются.
И вот невольно аналогия возникает между мизантропической дилогией Носова «Незнайка в Солнечном городе»- «Незнайка на Луне» и дилогией Ефремова «Туманность Андромеды» - «Час быка». «Нет счастья на земле – но счастья нет и выше». :-(
Journal information