Легионы огня 1-2-1-2

--------- Глава 1 (продолжение) ---------

Оказалось, что Лондо отправился на Минбар, чтобы встретиться с Деленн и Шериданом, у которых недавно родился сын. В том месте повествования, где начиналась открытая страница, император как раз записывал свои воспоминания о свидании с президентом Межзвездного Альянса и его, как он выразился, «восхитительной женой».
Сенна начала читать⁽ⁱ⁾ :

Я понимал, что в моем присутствии они будут, скажем так, настороже. Я видел настороженность во взгляде Шеридана, даже когда его взгляд не был устремлен прямо на меня. Они никак не ожидали, что я вот так запросто появлюсь на Минбаре. И теперь, когда я был здесь, у них не было ни малейшей зацепки, они не знали, что думать по этому поводу и как к этому относиться. Особенно неприятно должно было быть Шеридану, поскольку он привык считать себя великим стратегом, а мое появление на Минбаре не укладывалось ни в один из сценариев, которые он мог измыслить.
Что до меня, мне хватало своих трудностей, нужно было позаботиться о моих собственных “тайнах”. И потому я был не только более шумным, чем бываю обычно, когда предоставлен сам себе, но и, конечно, более оживленным, чем полагалось в данный момент. Не сомневаюсь, что это увеличивало их подозрения.
Мы сидели в зале за обедом, который, следует признать, был не слишком щедрым. Я привык относиться к своему дворцу на Приме Центавра не как к родному дому, а скорее, как к тюрьме. Но, по крайней мере, очень комфортабельной тюрьме. А местное угощение было, по моему мнению, совершенно не съедобным; самые изысканные минбарские яства являются, в лучшем случае, пресными. Но я улыбался, пока Шеридан и Деленн вновь и вновь говорили о том, как они удивлены моим появлением здесь. Удивлены… и несколько смущены. Когда я позволил себе прямо сказать об этом, они, конечно, решительно отвергли мое предположение. Они хотели быть вежливыми. Учитывая цель моего появления здесь, такая попытка с их стороны выглядела несколько неуместной.
Наш разговор свернул на более абстрактную тему, о том, что кроется за словами “удивлять людей”.
- Еще один плюс императорского положения… - я чуть замешкался и добавил: - или президентского, в вашем случае… заключается в том, что вокруг есть не только те люди, которые рады видеть вас на вашем посту, но и те, кто взбешен от одного того, что вы до сих пор живы, не говоря уж о том, что вы оказались у власти. Понимание, что каждый ваш успех означает для таких людей маленькую смерть, делает все ваши усилия удивительно приятными.
Шеридан с Деленн мрачно переглянулись, а затем вновь заставили себя вежливо улыбнуться.
- Мне никогда не приходило в голову рассматривать действия правителя под таким углом, - сказал Шеридан.
А я вспомнил о тех взглядах, которые бросали мне вслед мои министры, постоянно вынашивающие разные тайные замыслы. Мне кажется, они, глядя на мою спину, думали, как замечательно бы она выглядела, если бы из нее торчал кинжал.
- О, значит, вам это еще предстоит. Вам столь многое еще предстоит, - заверил я Шеридана.
Вновь возникла неловкая пауза – одна из многих за этот вечер. А затем Деленн сказала:
- Если только вас не обидят мои слова, Император Моллари…
Я поднял палец.
- Просто Лондо, пожалуйста.
- Мне вы велели называть себя Императором Моллари, - напомнил Шеридан.
Указывая на наряд Деленн, я парировал:
- То, что годится для нее, не всегда подходит для вас, - эти мои слова вызвали появление первой искренней улыбки за этот вечер. – Продолжайте Деленн.
- Я хотела сказать, что ваше отношение к нам… - Деленн умолкла, подыскивая подходящее слово. – Очень изменилось по сравнению с прошлой встречей. Когда мы были на Приме Центавра, вы сказали несколько… невежливых фраз.
Я беззаботно махнул рукой.
- Игра на аудиторию, Деленн, и ничего больше. Мне нужно было как-то зажечь свой народ, для того, чтобы смог начаться долгий и трудный процесс возрождения. Одно дело политика, - я многозначительно посмотрел на них. - И другое дело дружба. Когда до меня дошли вести о том, что у вас родится ребенок, и что вы приняли решение, наконец, обосноваться здесь… разве мог я не приехать и не передать вам мои самые лучшие пожелания.

Когда Сенна прочла это, её сердца затрепетали. Таким мрачным был Лондо в последнее время, таким унылым. Возможно ли, что он, в самом деле, показывал одно свое лицо народу и советникам, и совсем другое – тем, кого считал своими настоящими друзьями? Такое предположение еще более усилило желание Сенны узнать истинное лицо Лондо. Того Лондо, кто хотел найти путь к примирению. Ей уже казалось, что это может оказаться истиной, хотя Сенна и не могла полностью согласиться с избранной императором тактикой. Но если не одобрить, то хотя бы понять ее она могла. После осады, после бомбардировок… все пали духом. Потому первой и самой неотложной задачей было заставить народ снова стремиться хоть к чему-нибудь, вдохнуть в него хоть какую-нибудь страсть и энергию. И если поначалу для этого требовалось дать некий негативный импульс, ну, что ж… по крайней мере, это сработало. А теперь, когда движение началось, император сможет направить его в нужное русло.
Сенна снова обратилась к книге и продолжила чтение…

Деленн и Шеридан переглянулись, и я мог точно сказать, что происходит у них в головах. В них пробудилась надежда, что мои слова окажутся истиной… но они не были уверены.
Я не могу винить их за это. В моей жизни так много лжи в течение такого долгого времени, что теперь уж я и сам не знаю, в чем моя правда.

Надежда постепенно угасала на лице Сенны, когда она читала эти слова. В них отражались совсем не те чувства, которых она ждала от императора. «В моей жизни так много лжи»? Что он имеет в виду?

По мере того, как Шеридан и Деленн пытались справиться со своими мыслями, мой собственный разум начал рыскать в поисках вариантов, которые дали бы нам возможность… поболтать более открыто. Ведь мне все время приходилось иметь в виду определенные обстоятельства, о которых не следовало забывать.
- Я бы хотел поднять тост за вас, но, кажется, в руке у меня ничего нет. Не найдется ли у вас немного Бривари, Господин Президент? Или чуточку этого великолепного земного виски, припрятанного в каком-нибудь ящичке?
- Нет, - сказал Шеридан. – Поскольку алкоголь опасен для Минбарцев, я решил все оставить на Вавилоне 5.
Я, конечно же, сразу все вспомнил, и мысленно обругал себя за непредусмотрительность. Ленньер ведь говорил мне, что алкоголь возбуждает у Минбарцев смертельную ярость. Глупость. Какая глупость с моей стороны позабыть об этом. Потому что теперь для меня нет никакой возможности… расслабиться, поговорить открыто. С гаснущей надеждой я спросил:
- Вы шутите, наверняка, есть хоть немного…
- Ни капли, - твердо ответил Шеридан. – Я удивлен, что вы не прихватили что-нибудь из своих запасов.
Я почувствовал легкий предупредительный укол и покосился на свое плечо.
- Мои сподвижники больше не позволяют мне таких радостей. Могу предположить, они полагают, что и в трезвом виде я слишком грозен. К чему еще больше усугублять опасность.
Некоторое время мы вновь ели молча, а затем я почувствовал легкий намек на приступ дурноты, - сигнал, поступивший в мой мозг по тому проклятому каналу связи, который я так хотел сегодня отключить. Но на этот раз предупреждение касалось не того, что творилось у меня внутри, а того, что происходило вовне. Я поднял глаза и сразу же заметил, в чем проблема. Деленн смотрела на меня, прищурив глаза, словно она воспринимала то, что не могла… не должна была… что ей не позволительно было замечать. Меня так и подмывало…

Сенна оторвалась от чтения, совсем запутавшись. Что Лондо мог иметь ввиду? Что такого “воспринимала” Деленн, что было ей не позволительно? Единственное, что Сенна смогла понять, так это то, что Деленн интуитивно почувствовала что-то неладное в душевном состоянии Лондо. А он хотел сохранить секретность, сокрыть свои цели и замыслы. В конце концов, он же писал, что “живет во лжи”, комментарий, который сильно огорчил Сенну. Очевидно, Лондо беспокоился о том, чтобы не допустить ни с кем эмоционального сближения.
А слова на счет “проклятого канала связи” совсем поставили её в тупик.

Меня так и подмывало никак не прореагировать на предупреждение. Может быть… может быть, если она заметит, если она поймет… тогда они смогут предпринять нужные действия, поймут, какие от них требуются предосторожности.
И именно в этот момент тихий голос в моей голове напомнил мне, что пора выйти из столбняка. Это не были слова в обычном смысле, просто ощущение того, что настала пора перейти к делу… иначе наступят ужасные последствия. Я понял, что выбора больше нет. Никакого выбора.

Его совесть. Он боролся со своей совестью относительно некоего решения, вероятно, относительно того, может ли он доверять Шеридану и Деленн. Сенна так увлеклась драматизмом момента, что забыла обо всем на свете.

- Итак, Деленн, - сказал я поспешно. Мои слова вывели её из задумчивости, и она забормотала извинения. - Вы не спросили меня о подарке.
- Каком подарке? - тут же откликнулась Деленн. Она все еще пребывала в прострации от долгого созерцания темных пятен моей жизни, и повернулась за помощью к Шеридану.
Шеридан, политик и дипломат до мозга костей, первой заботой которого, конечно, было дистанцироваться от великой Республики Центавра и её еще более великого Императора, моментально откликнулся:
- Мы не можем…
- Ох, это не для вас, - поспешно заверил я его. А затем хлопнул в ладоши, и один из моих слуг вошел с урной. Она была укрыта от глаз упаковкой из белой бумаги, что, естественно, вызвало у Деленн определенное оживление. Есть некоторые черты, которые проявляются одинаково у женщин всех рас, и наиболее универсальной женской чертой является любопытство. А вот во взгляде Шеридана не было ничего, кроме подозрения. Не удивительно, ведь у него была столь богатая практика.
Слуга поставил урну на пол и вышел, а я с некоторой торжественностью удалил упаковку. Должен признать, этот сосуд выглядел впечатляюще… по крайней мере, снаружи.
Шеридан взял его, и я едва сдержался, чтобы не вздрогнуть. Но вместо этого я сказал, замечательно бодрым голосом, будто это и в самом деле было мое решение:
- На Центавре принято дарить эту урну наследнику трона, когда он или она достигают совершеннолетия. Это очень древняя традиция.
- Какая красивая, - сказала Деленн, - но, наверно, мы не сможем её принять.
Естественно, я был бы счастлив подчиниться такому их желанию, но вместо этого мне пришлось сказать:
- Я настаиваю.
- Разве её не хватятся у вас дома?
Они задавали слишком много таких неприятных вопросов. Эта их черта меня всегда раздражала. Внешняя сторона дела никогда не могла обмануть их, чужие слова никогда не могли быть приняты ими на веру. Чтобы поверить, им нужно было все попробовать и узнать самим.
- За стенами дворца мало знают об этой традиции, - сказал я. - Кроме того, у меня нет наследников, и, мне кажется, Центаурум решительно настроен вообще упразднить пост императора, когда я уйду. А значит, эта реликвия не понадобится ни мне, ни моим преемникам, поскольку преемников у меня вообще не будет. А значит, я вправе передать её туда, где ее оценят по достоинству.
Ложь, смешанная с правдой. Что-то у меня это стало получаться слишком ловко. По правде говоря, у меня и в мыслях не было, что существует вероятность упразднения поста императора. Слишком много желающих получить в свои руки высшую власть, которая ассоциируется с этим титулом. Те, кто мог бы упразднить пост императора, как раз больше всего жаждут примерить на себя белый мундир. Только вот, немного блага он им принесет.
И кроме того... я знаю пророчество. Я знаю, предопределено, что после меня будет император. По крайней мере, еще один…