
Ведь, в самом деле, и Хаус, и Рейстлин, подобно Муад Дибу, являются нам некими «сверх-человеками». Но действие обоих повествований начинается как раз там, где заканчивается внятное повествование Дюны: вот, наш герой из простого смертного превратился в Квизац Хадераха. Зачем? Что дальше?
Ответ Дюны весьма пессимистичен: словно Граф Монте-Кристо, Муад Диб, свершив «святую месть», остаётся «у разбитого корыта»: дальше – пустота, лишь бессмысленно раскрученный маховик смерти, сметающий всё и всех на своём пути. Пятьдесят миллиардов погибших ради неведомо чего, и конца этому не видно.
В очень схожей ситуации, на первый взгляд, оказывается и Рейстлин.
Но есть и важные отличия.
Рейстлин, возможно, и был, подобно Муад Дибу, движим жаждой мести, но лишь в самом начале своего пути, и осознание собственных сил заставляет его и цели ставить адекватные своему могуществу, такие, от которых захватывает дух у всех посвященных.
Рейстлин предстаёт перед нами как Сталин и Маркс «в одном флаконе»: его не устраивает ни больше, ни меньше, как всё мироустройство в целом, неправильное и несправедливое, и цель он ставит перед собой, будто из Интернационала вычитанную – «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…»
И ведь мало того, что ставит перед собой такую цель, - так ведь и добивается этого самого «до основанья»! Точнее, почти добивается: всё подготовлено, остался последний шаг, и старые боги, повинные в несправедливости мироустройства, будут повержены, и в его, Рейстлина, власти будет построить этот мир заново, без насилья, войн и несправедливости… И тут, в одном (в буквальном смысле слова!) шаге от победы, он останавливается. Потому что заглядывает в будущее – и видит там лишь пустоту. Путь разрушения разрушает того, кто идёт по нему, и осуществив своё «до основанья», повергнув в прах всех своих противников, Квизац Хадерах обнаруживает, что «а затем..,» для его уже невозможно. Не осталось ничего, кроме способности разрушать.
Только в отличие от остальных «сверхгероев» Рейстлин находит в себе силы остановиться и, пожертвовав самим собой, спасти мир от самого себя. Убивающий дракона сам становится драконом. Мысль не новая, но не теряющая своей актуальности.
У Хауса, как и у Муад Диба, никакой особой цели не имеется. Он, подобно ребенку, «идёт туда, куда ноги ведут». И несмотря на все свои достоинства тоже явно заходит куда-то не туда.
Появление «сверхчеловека» неизбежно – в этом, мне кажется, одна из основных идей «Дюны» - думаю, Бене Гессерит пытались «вывести» его путём «селекции» лишь потому, что он всё равно появился бы, но только тогда уже точно был бы им неподконтролен; но даже они так и не смогли подготовится к реальному появлению Квизац Хадераха. Похоже, ни одно из произведений так и не даёт удовлетворительного ответа на проблему, обозначенную «Интернационалом»: а что же будет «а затем»? Потому как «мы наш, мы новый мир построим» почему-то ни в каком варианте так и не проходит…
Journal information