Первой в истории попыткой перехода к универсальной цивилизации стал Древний Рим. Именно Рим поставил своей задачей объединить под своей властью разные народы, опираясь при этом не только на власть силы, но и на власть права. Это была не просто мечта о мировом господстве, владевшая умами многих завоевателей, а именно идея универсальной цивилизации, уравнивающая всех в правах римского гражданина. Её потому и называют иногда «римской идеей».

…Как ни парадоксально, в условиях монархической власти, когда культура в значительной своей части была придворной, служила власти и знати, создавались художественные шедевры, пережившие века, а в условиях рыночной свободы почему-то всё больше создаются однодневки. Конечно, свободной придворная культура не была, но заказчики, видимо, обладали достаточно развитым вкусом. Не свобода опасна для культуры, а её коммерциализация, работа исключительно на массовый спрос.

…в результате индустриализации и роста промышленных городов на смену гражданскому обществу постепенно приходит массовое, принципом которого является уже не автономизация, а атомизация индивидов — их объединение в большие коллективы, в которых их личность, индивидуальность не имеет существенного значения… Для массового общества правилом является тезис — «Потребляйте, но повинуйтесь!».
Власть над массами не нуждается в особом идеологическом обосновании. На смену идеологам пришли политтехнологи и имиджмейкеры. Борьба идей сменилась борьбой компроматов.
Голосуют не умом и даже не сердцем, а глазами — отдают предпочтение тем, кто более симпатично выглядит на экране телевизора. Возможно, я сильно сгущаю краски, но нельзя отделаться от впечатления происходящей сегодня примитивизации политической жизни.
Результатом является и примитивизация духовной жизни, ведущая в итоге к снижению уровня культуры. Если от меня мало что зависит в этом мире, если за меня всё решают сильные мира сего, о которых я мало что знаю, зачем мне тогда высокая культура?
…что должно прийти на смену массовой культуре? Эта тема, как мне кажется, — центральная для всей так называемой постмодернистской философской литературы. Массовая культура благодаря техническим средствам связи и информации максимально расширила состав своей аудитории, выйдя за рамки любых национальных территорий и границ.
Одновременно она понизила порог индивидуального участия человека (как творца и потребителя) в этой культуре, обращаясь ко всем сразу, но ни к кому в отдельности.
Можно ли, сохранив планетарный масштаб культурной аудитории, превратить одновременно культуру в способ самовыражения и развития человеческой индивидуальности?
Как, короче, сочетать в развитии культуры её всеобщность, обращённость ко всем и её индивидуальную творческую неповторимость и уникальность? Причём в масштабе не только отдельной нации, но и всего мира? Так я вижу проблему.

А что такое человечество? Мы привыкли делить его на разные виды: расы, народы, нации, цивилизации… Но виды в диалог между собой не вступают, предпочитают решать свои проблемы силой. И только тот, кто осознал себя индивидуальностью, способен увидеть и в другом человеке такую же индивидуальность, как и он сам, вступить с ним в диалог.
Неспособность быть индивидуальностью, как-то отличать себя от своей группы или вида — источник, на мой взгляд, всех межэтнических конфликтов. Не народы дружат друг с другом, а люди, представляющие разные народы и осознающие себя чем-то большим, чем их собственная группа.
Только на этой ступени можно преодолеть разрыв между цивилизацией и культурой или между обществом и личностью. Можно ли сказать, что современное общество даже в своём самом развитом виде уже дозрело до состояния, в котором большинство людей обрели качество такой индивидуальности?
В отдельных случаях, конечно, да (они и образуют тот круг людей, которых мы считаем людьми высокой культуры), но в массе вряд ли. И препятствием тому служит, на мой взгляд, система общественных отношений, заставляющая людей жить частной, а не индивидуальной жизнью.
Частное — отнюдь не синоним индивидуального. Частник — частичный рабочий или частный собственник — это человек, равный части, продукт общественного разделения труда и собственности.
Как индивидуальность человек равен не части, а целому, как оно представлено во всём богатстве культуры. Творцов культуры — мыслителей, художников, поэтов, людей науки и искусства — никак не назовёшь частниками.
Цивилизация в её западном варианте делит человека на части, утверждает победу частного начала во всех сферах жизни, отодвигая существование индивидуальности как бы на периферию общественной жизни.
Вот почему цивилизация и культура двигались до сих пор как бы по разным орбитам, не стыковались друг с другом. Может ли культура как область индивидуальной свободы стать для цивилизации не счастливым исключением, а общим правилом и законом?
Это и есть вопрос, ответ на который даст только история.