Первая из них повествует о печальной и поучительной судьбе Острова Пасхи.
…мы подходим к фундаментальному принципу, по всей видимости, общему для всех сложных эволюционных систем, будь то биологические, астрономические или социальные. Гулд и Элдридж в знаменитой статье 1974 года назвали свое открытие принципом прерывистого равновесия (punctuated equilibrium).
Покуда система равновесна и устойчиво самовоспроизводится, она может долго оставаться практически неизменной. Но никакие динамические системы не могут быть вечны. В какой-то момент нормальные колебания системы, ее разнообразные цикличные ритмы выбиваются за верхние или нижние допустимые пределы, где перестают действовать надзорные механизмы. Цикличные колебания более не возвращаются к прежнему равновесию, структурные опоры рушатся от перенапряжения, высвобождаются прежде скованные противоречия, система втягивается в воронку стремительного хаотичного перехода - назовите это бифуркацией, кризисом или революционной ситуацией.
И переход в иное системное качество вовсе не обязательно ведет вверх, в светлое будущее. В ситуации кризиса чаще возникают всевозможные боковые, обходные маневры, вроде рокировки слонов на мамонтов.
А случается и регрессивное, попятное движение или же инволюция - «усыхание», скукоживание прежней системы без кардинального изменения.
Наконец, возможно вымирание.
Сегодня вполне научно доказано, насколько скверная история приключилась на одном одиноком тихоокеанском острове, известном под названием Остров Пасхи, или Рапа-нуи (так аборигены звали свой остров). Об этом трагическом кризисе советую подробнее почитать в недавно переведенном на русский язык научном бестселлере «Коллапс» Джареда Даймонда.
Остров Пасхи в самом деле поразительно интересен для науки - в качестве клинически чистого случая самозарождения и последующего самоуничтожения цивилизации. Что, конечно, наводит на размышления и о нашем современном обществе.
Древние народы повсеместно перетаскивали и сооружали что-то грандиозное из камней - дольмены, астрономически ориентированные лабиринты, пирамиды, статуи, великие стены. Для этого, как экспериментально доказано, требовалось только некоторое количество бревен и канатов, несколько сотен крепких рук и, конечно, здорово попыхтеть.
Целью передвижения и нагромождения камней всегда было именно то, что и сегодня находится прямо на поверхности, - поразить воображение. Все эти мегапроекты были воплощенной в камне идеологией - статусными символами элит, организовавших постройку, о чем с изобретением письменности непременно писали все цари и вожди: Exegi monumentum, то есть Я памятник воздвиг себе, великому.
Примерно полторы тысячи лет назад остров Рапа-нуи был случайно обнаружен и заселен группой полинезийцев. До прочих островов Тихого океана было далеко. На небольшом изолированном от остального мира острове не с кем было воевать или торговать. В результате статусные притязания вождей приняли совершенно гипертрофированные идеологические формы. Вожди уподобились богам.
На многие столетия попавшие на остров Пасхи поселенцы утратили контакт с остальным человечеством и сами в итоге поверили, что остались одни в этом мире.
Первые лет шестьсот-семьсот на острове не происходило ничего особенного. Людей первоначально было мало, от силы несколько десятков, а продуктов земли и окружающего моря достаточно. И население постепенно росло, достигнув, по подсчетам археологов, пика порядка десяти тысяч человек. На острове возникла цивилизация. В какой-то момент на острове Пасхи была даже изобретена собственная письменность - «говорящие дощечки» ронго-ронго, которые до сих пор не удается расшифровать.
Но с цивилизацией пришло и социальное неравенство. Потомки легендарного предводителя первого каноэ, открывшего остров, давно установили особые права на лучшие угодья. Когда население выросло, а новым угодьям взяться было неоткуда, менее родовитым островитянам приходилось идти на поклон к верховному клану. Вождю причитались все более изощренные почести, лучшие кушанья, изукрашенное просторное жилище, всяческие искусные поделки, особые одеяния из роскошных перьев птиц. И статуи.
Статуи поколение за поколением становились все больше и сложнее. У них появились вставные глаза и приличествующие монументальные навершия из красного камня, очевидно, символизировавшие головной убор из перьев. Но также с каждым новым поколением оскудевала земля острова. Возник жестокий парадокс. Ради милости предков и изобилия люди тратили все больше сил на монументы, а урожаи падали…
Сегодня на продуваемом океанскими ветрами острове Пасхи растут только трава и чахлые кустарники. (Лишь в поселке, построенном миссионерами, есть несколько пальм - саженцы привезены с континента.) Но в момент прибытия первых полинезийцев, как показывает анализ пыльцы из археологических слоев, остров был покрыт довольно мощными лесами. Исчезновение деревьев хронологически обратно коррелирует с воздвижением статуй. Иначе говоря, чем больше ставилось статуй - тем меньше оставалось деревьев.
Сведение лесов вело к эрозии почвы, которую теперь смывало в море. Добавьте к этому, что прирожденным полинезийским мореплавателям стало попросту не из чего выдалбливать свои каноэ. Они теперь не только не могли покинуть обреченный остров, но и выходить в открытое море для добычи тунца и дельфинов. Оставалось плескаться в прибое на вязанках тростника и ловить прибрежную рыбешку, которой там не так и много - остров Пасхи вовсе не коралловый атолл с лагуной, а обрывистый вулканический пик, окруженный глубокими прохладными водами.
Хуже того, на острове Пасхи, в отличие, скажем, от Гавайев, нет ни одного ручейка, на котором можно было бы построить запруды и резко повысить урожайность за счет поливного земледелия и рыбоводства. Спасением могло быть только жесткое ограничение рождаемости в сочетании с защитой лесов. Для этого требовалось сознательное применение централизованной власти. Именно так вышли из аналогичного кризиса другие островитяне, скажем, японцы эпохи сёгуната Токугава.
Тут мы подходим к самому печальному уроку острова Пасхи. Его правящая элита выдвинула совершенно иррациональную стратегию борьбы с кризисом - стали воздвигать еще больше статуй. Что, впрочем, прямо вытекало из господствующей идеологии. Бедствия перенаселения и нехватки ресурсов представлялись гневом предков. Задобрить их должны были все более грандиозные монументы, для чего рубили последние деревья.
Восстание голодных простолюдинов, очевидно, вспыхнуло настолько стихийно и внезапно, что несколько гигантских статуй так и остались лежать в каменоломне или на пути к своим пьедесталам…
Предания аборигенов сохранили отголоски кровавой бойни, перекликающиеся с недавним геноцидом в такой же перенаселенной Руанде. Свергнутые вожди острова Пасхи были в прямом смысле слова съедены, на чем насилие не прекратилось. Рапа-нуи дает чистейший, изолированный от всяких внешних вторжений пример кризисного самораспада высокоорганизованного общества с последующей деградацией.
В 1772 году капитан Кук застал на острове Пасхи лишь кучку хилых дикарей, обитавших среди поваленных громадных статуй.
Человеческое общество подобно экосистеме, где кооперативные принципы симбиоза и внутривидового альтруизма соседствуют с хищническими и паразитарными стратегиями. От их изменчивого баланса зависит устойчивость системы.
В социальной иерархии верхние уровни занимают функционально различные элиты - полководцы, коммерсанты, жрецы и идеологи, администраторы и правители. Пустившие корни элиты становятся склонны к консерватизму попросту оттого, что им есть что сохранять.
Антропологи-теоретики Аллен Джонсон и Тимоти Эрл полушутя вывели из своих штудий различных эпох и племен эволюционный «принцип наименьшего усилия», гласящий: всякое общество сопротивляется инновациям и не изменяется настолько долго, насколько хватит терпения.
Пока элиты обладают значительными ресурсами убеждения и принуждения, они могут повышать степень долготерпения основной массы общества. Так может дойти до внезапного коллапса, который наступает с исчерпанием элитных ресурсов. Приближение критического порога часто не замечают именно потому, что ресурсы убеждения и принуждения не в последнюю очередь расходуются на подавление неприятной информации и поддержание иллюзии status quo.
Позвольте завершить рассказ цитатой из старого мудрого социолога Артура Стинчкомба: «Все организации регулярно совершают ошибки и не менее регулярно сталкиваются с кризисами. Умные организации отличаются лишь тем, что быстрее это осознают».
Полный текст тут: http://www.expert.ru/printissues/expert/2009/01/krizisy_neizbezhny/
Journal information