Созданный Мелом Гибсоном образ Пирамиды – символа безграничной власти, странным образом перекликается с образом Корабля («ship of state», как это принято говорить по-английски – «государственной машины» по-русски) из «Водного мира» - шедевра, основную роль в создании которого сыграл, ИМХО, Кевин Костнер.
<Дальше идут картинки>
К сожалению, отыскать картинки из “Водного мира” оказалось куда сложнее. Ну, так ведь уж 10 лет прошло, как он вышел на экран. Именно той сцены, о которой я говорю, так и не нашел; но нижеприведенные 2 кадра, надеюсь, достаточно четко передадут эту самую “перекличку” двух талантливых фильмов. Жаль только, сцены их “Водного мира” почему-то в черно-белом изображении : - (
И речь Верховного жреца, одурманивающего безумную толпу в «Апокалипсисе», визуально отсылает нас к наполеоновским речам вожака Дымовиков из «Водного мира». Разве что Святой Джо, в отличие от Лучезарного Кукулькана, требует не человеческой крови, а всего лишь Огненной Воды. Впрочем, разбиение бутылки с заветной жидкостью жители Танкера переживают куда сильнее, чем жители Каменного города - убиение очередного пленника. : - )
А когда заметишь это, вдруг понимаешь, что и поиски «новой жизни» Лапой Ягуара странным образом созвучны поискам «суши обетованной» главными героями «Водного мира»; да и разорение Атолла Дымовиками созвучно разорению лесной деревни отрядом боевиков Каменного Города.
Разве что акценты в фильмах поставлены по-разному. В «Водном мире» размышления о судьбах человеческих преломились в судьбе одного отдельно взятого человека; в «Апокалипсисе» превалирует все же «мысль государственная». Образ «человека-рыбы» и его душевных метаний затмевает образ «государственной машины» в «Водном мире»; образ Пирамиды остается самым сильным впечатлением от «Апокалипсиса».
Journal information