Сама Каролина на вопрос, почему так, ответила весьма примечательно:
- Ну, просто, в «Гарри Поттере» всё как-то... по-настоящему.
Такой ответ потребовал долгих размышлений на тему, что бы это значило.
Поначалу я решил, что дело в общем прохладном отношении Каролины к героическим сказкам и историям. И не только в литературе: когда я знакомил её с любимыми фильмами-сказками своего детства, то получил категорически положительный отклик на «Золушку» и столь же категорическое неприятие «Города Мастеров».
Но, во-первых, в «ГП» элемент «героической сказки» всё-таки тоже весьма силён – большинство книг (ну, кроме, разве что, третьей и шестой) оканчиваются вполне классическим «final battle’ом» и торжеством «добра» над «злом». Правда, вовсе не эти «final battle’ы» производили наибольшее впечатление на Каролину.
А во-вторых, помимо «героических», мы с Каролиной читали и другие истории, которые к героическим не отнесёшь – те же «Винни-Пух» или «Незнайка». Но Каролина не «западала» на них так, как на Гарри Поттера.
В поисках ответа я полез читать Толкиена «О волшебных сказках». И точно – обнаружил у него абзац, который, как мне кажется, объясняет загадку.
…На самом деле сказочник должен быть талантливым «со-Творцом». Он создает Другой Мир, в который вы можете мысленно войти. Внутри него все, что он создал — это «правда»: там все существует по законам данного мира. Тем не менее, вы верите в него, пока вы находитесь, и это так и есть, внутри. В тот момент, когда возникает сомнение, чары рассеиваются, магия, или иначе, искусство, терпит поражение. Теперь вы снова в Реальном Мире, и извне смотрите на маленький неудачный Второй Мир. … Настоящий болельщик крикета тоже живет в своем заколдованном государстве — Втором Мире. Я же, когда смотрю матч, нахожусь на самом низком уровне. Я могу достигнуть (более или менее) добровольного подавления неверия, когда я вынужден оставаться там, и нахожу поддержку в каких-то мотивах, которые помогают избавиться от скуки... Такое подавление недоверия— обычное состояние взрослых в обществе волшебной сказки. Они убеждают себя, что им надо любить волшебные сказки. Но если они на самом деле любят их, им не следует подавлять недоверие: они могут верить — в прямом смысле.
Сам Толкиен именно в соответствии с этой своей теорией и строит свои волшебные сказки, в том числе и «Властелина колец». И достигает успеха – никогда во время чтения его произведений «чары не рассеиваются», мы «верим» в Средиземье и живём внутри него.
А вот у Роулинг всё не так! Она не создаёт Другой Мир, она словно снабжает нас некими «Очками Дополненной Реальности», причем эти самые «дополнения» играют роль не более чем яркого и зачастую аляповатого антуража к событиям, разворачивающимся в подлинной реальности. «Дополнения» при этом рисуются «очками» в нарочито абсурдистской, сюрреалистической манере, зачастую приправленной изрядной долей юмора и сатиры, так что у читателя, каким бы юным он ни был, всегда остаётся чёткое ощущение разграничения: вот это – «на самом деле», а вот это – дорисовано с помощью «компьютерной графики».
Это непривычно, и это даже раздражает, особенно на первых порах, и особенно при чтении первых томов эпопеи, где объём «компьютерной графики» особенно велик.
Тем более «графики», не особо связанной какими-то тщательно и логично проработанными законами: нет «Другого Мира» - незачем и тратить время на проработку его законов. Помните эпизод в конце Седьмой книги?
– И еще, – сказал наконец Гарри. – Почему моя палочка сломала ту, которую он одолжил?
– Тут у меня нет уверенности. Вы с лордом Волдемортом достигли сфер магии, до сих пор не изученных…
И это, конечно, тоже раздражает – хотя, с другой стороны, Роулинг неоднократно упоминает, что какие-то законы у этого «зазеркалья» всё же есть, но конструирование и апробацию их не осуществляет сама, а оставляет на откуп читателю.
Этот приём, кстати, оказывается на удивление коммерчески выгоден автору саги, разжигая воображение читателя, побуждая его самому становиться со-творцом «Другого Мира», возможно, даже путём написания «фанфиков» - а это ещё более расширяет круг поклонников и читателей Роулинг.
Таким образом, главной особенностью саги оказывается, на мой взгляд, не сказочный сюжет и не фантастический антураж, а правда характеров и узнаваемость ситуаций. Именно к ним – к характерам и ситуациям – и относятся слова Каролины о том, что в «ГП» Всё как на самом деле.
Это подтверждается ещё и тем, что наиболее сильное впечатление на Каролину произвели 4-я и 5-я книги, где наибольшего накала достигает борьба с ложью и с несправедливостью, а вовсе не 6-я и 7-я книги, где на первый план выходит открытое «военное» столкновение Добра со Злом. Впрочем, многое в этих книгах просто рассчитано на более старший возраст (психологические перипетии взаимоотношений героев книги, эпизоды из детства и юности Волдеморта, эпопея с выполнением Гарри «домашнего задания», заданного ему Дамблдором, и т.д.), так что лет через 5 Каролина, я думаю, ещё сумеет их заценить по достоинству.
А пока что сильнее всего её пробирали эпизоды, связанные с деятельностью Риты Скитер и Долорес Амбридж. Именно при чтении этих страниц Каролина вскрикивала «Ну как же так!», «Ну что ж это такое!», вскакивала и начинала
Подобных персонажей, зловредного журналиста и зловредного бюрократа, столь реалистичных и в то же время настолько ярко и правдиво выписанных в книге, до сих пор, по-моему, в подростковой литературе не встречалось.
Уффф…. Очень многабукаф получилось… Придётся, видимо, пока что на этом прерваться; но если настроение не исчезнет – продолжу :-)
Journal information