«Истина существует, и целью науки является ее поиск.» (А.Зализняк)
« Чем более глубоко изучаешь, скажем, аристотелевскую динамику или химию и термодинамику эпохи флогистонной теории, тем более отчетливо чувствуешь, что эти некогда общепринятые концепции природы не были в целом ни менее научными, ни более субъективистскими, чем сложившиеся в настоящее время. ... Устаревшие теории нельзя в принципе считать ненаучными только на том основании, что они были отброшены.» (Т.Кун)
Я уже не помню, кто из френдов писал когда-то о трактате Т.Куна «Структура научных революций» как о книге определенно из разряда «must read» - возможно, это был
oleg_devyatkin, возможно, vorona_n; впрочем, важно лишь то, что название отложилось у меня в памяти и ждало своего часа.Книгу Куна я примерно год назад «прихватизировал» всё в том же бесплатном книгообменнике при библиотеке, где недавно завладел ещё и книгой Питирима Сорокина, и тогда же и прочитал её.
Самое большое удивление при чтении книги Куна у меня вызвал тот факт, что она была издана в СССР, да ещё в самые кондовые застойные времена – в 1975 году. Потому как содержание её лишь на первый взгляд могло показаться невинным, а по сути было весьма крамольным по советским стандартам – вполне укладывающимся в схему «Маркс против марксизма» (точнее, марксизма в его официозной советской интерпретации).
Правда, есть у меня серьёзные сомнения, что книгу эту в СССР прочитал хоть кто-то, кроме переводчика, а уж тем более сумел разглядеть эту самую «крамолу» - да даже и просто понять книгу. Потому как язык у Куна донельзя тяжеловесен, а мысль до такой степени «растекается по древу», что при прочтении я не сумел выбрать из всего текста ни одной цитаты, чтобы, как обыкновенно делаю, запостить в ЖЖ в качестве «квинтэссенции» прочитанного. Текст Куна заставлял меня то и дело вспоминать один из фрагментов книги про приключения Винни-Пуха и его друзей:
Потом долгие годы Пятачок любил думать, что был в очень большой опасности во время этого ужасного потопа, но единственная опасность угрожала ему только в последние полчаса его заключения, когда Сова уселась на ветку и, чтобы его морально поддержать, стала рассказывать ему длиннейшую историю про свою Тетку, которая однажды по ошибке снесла гусиное яйцо, и история эта тянулась и тянулась (совсем как эта фраза)…
Но тем не менее, текст Куна и его идеи оказались настолько интересными, что сразу же накрепко засели где-то в подсознании. Повод для того, чтобы вспомнить о них, оказался донельзя печальный: недавняя кончина выдающегося учёного Андрея Зализняка.
Смерть Зализняка дала повод многим в моей френд-ленте вспомнить об одном ярком высказывании учёного: « Истина существует, и целью науки является ее поиск.» (могу сослаться, например, на https://torin-kr.livejournal.com/811571.html ).
До прочтения «Структуры научных революций» я бы, наверно, оказался в числе тех, кто перепостил эту цитату; но теперь могу согласиться лишь с первой её половиной: да, истина существует, и многие учёные (по крайней мере, самые выдающиеся из них) действительно ставят себе целью её поиск. Но в отношении науки в целом дело обстоит по-другому.
Прежде чем пояснить свою мысль я всё-таки приведу цитату (увы, достаточно обширную) из книги Т.Куна.
… В то же время этим историкам все труднее становится отличать "научное" содержание прошлых наблюдений и убеждений от того, что их предшественники с готовностью называли "ошибкой" и "предрассудком". Чем более глубоко они изучают, скажем, аристотелевскую динамику или химию и термодинамику эпохи флогистонной теории, тем более отчетливо чувствуют, что эти некогда общепринятые концепции природы не были в целом ни менее научными, ни более субъективистскими, чем сложившиеся в настоящее время. Если эти устаревшие концепции следует назвать мифами, то оказывается, что источником последних могут быть те же самые методы, а причины их существования оказываются такими же, как и те, с помощью которых в наши дни достигается научное знание. Если, с другой стороны, их следует называть научными, тогда оказывается, что наука включала в себя элементы концепций, совершенно несовместимых с теми, которые она содержит в настоящее время. Если эти альтернативы неизбежны, то историк должен выбрать последнюю из них. Устаревшие теории нельзя в принципе считать ненаучными только на том основании, что они были отброшены. Но в таком случае едва ли можно рассматривать научное развитие как простой прирост знания. То же историческое исследование, которое вскрывает трудности в определении авторства открытий и изобретений, одновременно дает почву глубоким сомнениям относительно того процесса накопления знаний, посредством которого, как думали раньше, синтезируются все индивидуальные вклады в науку.
…
Если историк проследит развитие научного знания о любой группе родственных явлений назад, в глубь времен, то он, вероятно, столкнется с повторением в миниатюре той модели, которая иллюстрируется в настоящем очерке примерами из истории физической оптики. Современные учебники физики рассказывают студентам, что свет представляет собой поток фотонов, то есть квантово-механических сущностей, которые обнаруживают некоторые волновые свойства и в то же время некоторые свойства частиц. Исследование протекает соответственно этим представлениям или, скорее, в соответствии с более разработанным и математизированным описанием, из которого выводится это обычное словесное описание. Данное понимание света имеет, однако, не более чем полувековую историю. До того как оно было развито Планком, Эйнштейном и другими в начале нашего века, в учебниках по физике говорилось, что свет представляет собой распространение поперечных волн. Это понятие являлось выводом из парадигмы, которая восходит в конечном счете к работам Юнга и Френеля по оптике, относящимся к началу XIX столетия. В то же время и волновая теория была не первой, которую приняли почти все исследователи оптики. В течение XVIII века парадигма в этой области основывалась на "Оптике" Ньютона, который утверждал, что свет представляет собой поток материальных частиц. В то время физики искали доказательство давления световых частиц, ударяющихся о твердые тела; ранние же приверженцы волновой теории вовсе не стремились к этому. … Эти преобразования парадигм физической оптики являются научными революциями, и последовательный переход от одной парадигмы к другой через революцию является обычной моделью развития зрелой науки.
Кун не формулирует свою мысль явно, предпочитая продемонстрировать её на примерах, довольно, впрочем, ярких. А мысль, как я её понял, заключается в том, что развитие науки представляет собой по сути дела эволюционный процесс, и в ходе этого процесса эволюционируют «организмы», которые Кун именует «парадигмами» (на мой взгляд, вполне уместно было бы употребить термин «модели»). Как и в ходе биологической эволюции, в ходе эволюции научных «парадигм»/«моделей» мы наблюдаем, с одной стороны, «рождение сложности», а с другой стороны – появление «паразитов», «лженаук» со своими собственными упрощёнными «парадигмами-моделями». Однако, какие бы сложные модели не рождались в ходе эволюции научных парадигм, они всё равно остаются лишь моделями, хотя и отражающими реальность, и, будучи моделями, неизбежно являются более или менее существенными упрощениями этой самой реальности, отбрасывающими многие, зачастую важные её черты – и в этом плане ни одна «модель» не была и не будет «истиной», по крайней мере, в последней инстанции. Модель, полностью адекватная реальности, по своей сложности будет эквивалентна этой самой реальности, т.е. по сути дела и будет ею. И в этом плане она будет абсолютно бесполезна: скорость расчетов любых процессов с помощью такой «модели» будет равна скорости протекания самих процессов, и предсказательная ценность такой модели будет равна нулю.
А суть-то заключается именно в этом – не в постижении истины, а в способности делать предсказания относительно будущего развития событий и процессов в окружающем мире.
Journal information