Легионы огня 2-2-1-4

--------- Глава 1 (окончание) ---------

Когда они истощили силы во взаимных ласках, Мэриэл позволила себе отвлечься от происходящего… И сразу же образ Вира заполнил ее душу и ее тело, и она задумалась, как же могло получиться, что все обернулось подобным образом.

Я плохо вела себя. Я вела дурную жизнь, на моей совести столько ужасных поступков, я использовала других людей в угоду лишь себе одной, и теперь мне пришло возмездие. Вир, любимый мой, сказал мне, что Дурла – ключ ко всему. Дурла расскажет мне все, что Вир должен знать. И я должна быть на стороне Дурлы, всегда, потому что это единственный способ узнать у Дурлы все то, что нужно знать Виру. Лишь тогда, когда я буду с Дурлой, Вир сможет добиться того, к чему он стремится, лишь тогда он сможет быть счастлив. Я люблю Вира, и я должна сделать его счастливым. Если я не смогу сделать Вира счастливым, я… просто умру.
Я должна оставить его и быть с Дурлой, потому что Виру нужно, чтобы я была здесь. Но даже если руки Дурлы будут обнимать меня, во время наших любовных игр, я буду думать, что это мой Вир обнимает меня. И однажды настанет день, когда мой Вир придет за мной, и мы будем с ним вместе и навсегда, до самой смерти и в послесмертии… А раз так, то нет разницы, что происходит здесь и сейчас. Это неважно. Я буду улыбаться и нашептывать ласковые слова, и говорить все те вещи, которые бессмысленны, если Вир не слышит их. Но эти слова одурманят Дурлу, и я узнаю у него все, у него не останется секретов от меня…
Кастиг Лионэ хочет видеть меня шпионом, и я буду шпионом. Дурла хочет видеть меня кем-то, и я буду тем, кем он хочет меня видеть… Но все это только ради того, чтобы быть тем, кем хочет меня видеть Вир. Вир, я люблю тебя, я так сильно люблю тебя… Приходи за мной поскорей, Вир. Я буду ждать тебя. И если потребуется, я буду ждать тебя целую вечность… И дольше, чем вечность…

И когда Дурла увидел, как слезы бегут по щекам Мэриэл, он сказал себе, что это просто слезы радости, и он поверил в Мэриэл, потому что так сладко было верить в нее…

Вир стоял на балконе, с которого хорошо было видно, каким чудесным образом преобразилась Прима Центавра. Но думал он о том, что ему нужно сделать, чтобы спасти свой народ, и на какие жертвы придется еще пойти ради этого.
Вир подумал о том, как теперь восхищается им Дурла. Ведь Вир сумел подарить ему то, о чем Министр Внутренней Безопасности вожделел еще с ранней юности; причем подарил это таким образом, что не уронил при этом ни его, ни своего собственного достоинства. За это Дурла будет вечно ему благодарен.
Он слишком хорошо знал тот тип людей, к которому относился Дурла. Тех, кто чувствовал себя хозяином Судьбы и действовал с уверенностью, что Судьба будет играть по их правилам и в конечном счете подарит им все, чего они жаждут, если только они попросту выживут. Поначалу Вир, возможно, еще немного дрожал при мысли о возможных последствиях, но он знал, что Дурла не станет слишком глубоко допытываться у Мэриэл о том, почему она с такой готовностью направила свою страсть на другого - ведь, как говорят Земляне, дареному коню в зубы не смотрят.
Он должен все оставить в себе. Весь мрак, всю ложь, все то жуткое, что таилось во тьме, - со всем этим Вир может и должен справиться сам. Он сам и все те, кого он сумеет сделать своими союзниками – добровольными и не очень. Потому что если Шеридан или Альянс почуют, что происходит на его родине, то Прима Центавра действительно кончится в огне⁽ⁱ⁾ . Вир был в этом более чем уверен. Он не вынесет, если планетарные бомбардировки повторятся, он не может допустить, чтобы этот ужас вернулся вновь. Он сделает все, что в его силах, чтобы предотвратить такое ужасное развитие событий.
Между тем пока что события развивались наихудшим образом.
Вир провел некоторую предварительную разведку. Он посетил таких людей, как Рем Ланас и Ренегар, тех, кто смог выжить во время ужасной трагедии на К0643. Они помнили, что Вир пытался предупредить их, и пришли к выводу, что если Вир Котто о чем-то предупреждает, то игнорировать его слова, значит подвергать свою жизнь смертельной опасности. И до них доходили слухи, смутные слухи, истории, рассказанные друзьями друзей их друзей. Истории о том, что на Приме Центавра появились запретные зоны, где разворачивались очень, очень секретные работы, но на эти работы не берут первых попавшихся рабочих, о нет. Очевидно, министры не были довольны тем, как обернулись раскопки на К0643, и поскольку требовались найти козлов отпущения, таковыми были назначены рабочие. Должно быть, заявляли министры, сами рабочие вели себя крайне безответственно, и никакое руководство, никакая организация работ не могла уже спасти дело.
Итак, теперь шли какие-то другие работы, работы совершенно секретные, и похоже, что их осуществление возложили целиком и полностью на Пионеров Центавра. Молодежь Примы Центавра, ее надежду на будущее, бросили на реализацию темных, внушающих ужас планов, о сути которых Вир пока даже и не догадывался.
Виру требовалось знать больше, но и Ренегар, и Ланас отнеслись к его просьбам, мягко говоря, несколько нервно, по крайней мере, поначалу. Впрочем, Вир был уверен, что они могут и должны помочь ему, и рано или поздно изменят свое мнение. Ведь они уже убедились на собственном горьком опыте, что на их родной планете происходит что-то ужасное. И они не одиноки – с каждым днем становилось все больше тех, кого начинало волновать, что на Приме Центавра что-то не так.
Вир доподлинно знал, что именно было не так в их мире. Но чувствовал, что еще не готов рассказать об этом другим. Время придет, но не сейчас. А сейчас Виру срочно требовался кто-то, кто сумеет изнутри узнать обо всем, что происходит в его мире. И потому он не уставал повторять себе, что у него нет иного выхода. И когда его начинали в связи с этим мучить вопросы морали, он повторял себе, что речь идет о падшей женщине, и Мэриэл просто расплачивается теперь за свою злобную сущность. А ведь тот, кто служит простым орудием этого возмездия, не может этим своим поступком запятнать свою душу.
Так он размышлял, и чувствовал, как порывы не по сезону холодного ветра пронизывают его насквозь. Вир плотнее запахнул свой халат и взглянул в безоблачное ночное небо, и не мог отвести от него глаз, пока не почувствовал, что не в силах и дальше молча терпеть. И тогда сказал сам себе вслух ту правду, которую знал он, и только он.
- Я проклят, - сказал Вир в пустоту вокруг себя, и не было вокруг никого, кто мог бы услышать эти слова и что-нибудь возразить на них.