На рубеже 1970-х годов стиль дневника вдруг резко меняется. Цинично-ядовитый, исполненный ненависти ко всему человечеству, он вдруг всего за год-другой радикально меняется, становится грустным и на удивление толерантным.
Что же случилось? Постарел автор? Это, несомненно, не могло не сказаться, но не столь резко, не столь внезапно. Нет, тут должно было быть событие одномоментное, разовое, разом изменившее что-то в душе автора.
Единственным значимым событием в его биографии в этот период была очередная – уже пятая по счету! – женитьба. На женщине, с которой он, в отличие от всех предыдущих, сошёлся не на пару лет, а, как выяснилось впоследствии, на четверть века.
Боже мой! Неужели найти «свою», «правильную», «подходящую» женщину действительно столь много значит для мужчины?
Глядя на мир глазами Нагибина, я часто ловлю себя на том, что слишком хорошо понимаю его, что и сам, возможно, на его месте и в его обстоятельствах вёл бы себя так же – во многом, но только не в отношениях с женщинами, которых у Нагибина, как и у Ефремова, было в жизни, на мой взгляд, устрашающе много. Неужели мне просто повезло в том, что я встретил «свою» Прекрасную Даму не сорокалетним зрелым мужчиной, а двадцатилетним юнцом? Неужели мой случай – это счастливое исключение, а правило – это полжизни протратить на поиски, оросив за это время своим семенем полмира, и обрести возможность «жить долго и счастливо» лишь тогда, когда жить-то уже и некогда?
Journal information