Предыдущий мой «ефремовский» пост был многими воспринят чересчур негативно – я, в общем-то, тоже в этом весьма виноват – неудачное название ему дал.
Между тем, для меня в словах Олега Девяткина важнее всего была мысль о том, что Ефремов – это прежде всего self-made man. Именно этим определяется его чрезмерная (по моим меркам) самоуверенность. Этим определяется и его нестандартный взгляд на многие научные, философские и идеологические вопросы.
И именно этим определяется и отношение Ефремова к свободе.
Процитирую Ольгу Ерёмину и Николая Смирнова:
…Ваня рос на свободе – ничто не сковывало его любознательность, инициативу и фантазию. Пищу уму давали не только книги – мальчик пытливо вглядывался в мир, кипевший вокруг. …
… После отъезда Антипа Харитоновича мать и дети вздохнули свободней. Не нужно было подчиняться строгому распорядку, можно было наконец оглядеться и вдохнуть ветер новой земли. …
Ясно, что в таких условиях Ефремов вырос личностью, для которой именно свобода была одной из основных ценностей жизни! И это – одно из тех немногих качеств этого уникального человека, которые близки и понятны мне.
Похоже, что Ефремову очень повезло в жизни: на всём протяжении своей юности и молодости он сталкивался с людьми, которые были способны понять ценность свободы:
…Иван гордился своим учителем. Это чувство помогало ему терпеть от него еженедельные субботние разносы: «На длинном лоскуте бумаги записаны были все «грехи», совершённые Ефремовым за неделю. «Нагрубил», «совершенно невежливо отвечал по телефону», «проявил непростительную забывчивость». Иногда уныние охватывало Ивана Антоновича, – ну можно ли придираться к таким пустякам! А сам Пётр Петрович, проводив взглядом обескураженного препаратора, усмехался, рвал на мелкие кусочки «список преступлений» и думал о том, что Ефремову надо предоставить побольше свободы, пусть ищет, борется с трудностями, рискует, принимает самостоятельные решения…
Неудивительно, что и мир «Туманности Андромеды» Ефремов видит прежде всего как мир, в котором торжествует свобода.
Цитирую теперь самого Ивана Ефремовича:
…Жестокий отбор формировал и направлял эволюцию по пути совершенствования организма только в одном, главном, направлении — наибольшей свободы, независимости от внешней среды. Но это неизбежно требовало повышения остроты чувств — даже просто нервной деятельности — и вело за собой обязательное увеличение суммы страданий на жизненном пути.
…— А из чего оно складывается, ваше счастье?
— Из удобной, спокойной и свободной жизни, с одной стороны. А также из строжайшей самодисциплины, вечной неудовлетворенности, стремления украсить жизнь, расширить познание, раздвинуть пределы мира.
— Но это же противоречит одно другому!
— Напротив, это диалектическое единство, и, следовательно, в нем заключено развитие!
Диалектика диалектикой, но от канонизированного советского подхода к трактовке формулы «свобода есть осознанная необходимость» ефремовский подход отличается весьма радикально! Даже если и не вспоминать о более частном вопросе о «свободе информации» (««Нет ли здесь нарушения первого закона Великого Кольца — свободы информации? Если есть, то, вы знаете, мы полномочны на самое суровое вмешательство…»»).
Поневоле рождается предположение, что именно ефремовская трактовка «свободы» породила столь настороженное и недоверчивое отношение к нему со стороны руководства СССР.
Между тем, ефремовское отношение к свободе в определенном смысле соответствует и марксовым воззрениям на коммунизм!
Широко известна формула «от каждого по способностям, каждому по потребностям!» и понимание коммунизма как строя, основанного на общественной собственности на средства производства.
Однако, быть может, для самого Маркса главным было не это, а понимание перехода к коммунизму как «прыжка из царства необходимости в царство свободы»?
В советском курсе «научного коммунизма» эта формула фигурировала не как цель, а лишь как следствие революционного обобществления собственности, и при таком подходе, при виде практического воплощения «царства свободы» в СССР и Китае, не могла вызвать иных эмоций, кроме скептических усмешек.
Ефремов, мне кажется, полагал, что в данном вопросе официальная советская идеология перепутала местами цель и средство. Обобществление собственности важно не само по себе, а лишь постольку, поскольку является средством, потенциально способным открыть дорогу к «царству свободы». Но – лишь потенциально! В «Туманности Андромеды» Ефремов эту тему старается не акцентировать, но в «Часе быка» озвучивает прямым текстом (хочу повторить цитату, которую уже приводил раньше):
…Существо этой формы в неравенстве распределения, не обусловленном ни собственностью на средства производства, ни количеством и качеством труда.
Насколько я понимаю, на Тормансе ведь тоже была общественная собственность на средства производства.
Описывая «Предвидения и предсказания» Ефремова, я уже упоминал о том, что он не то, чтобы предвидел, но предчувствовал, что на смену капитализму идёт не «социализм», а описанный спустя 30 лет Александром Зиновьевым «западнизм» - со сменой формы собственности, но сохранением и классового неравенства, и «несвободы». Как писал Ефремов, смыкающиеся друг с другом «муравьиный лжесоциализм» и «монополистический госкапитализм».
Насколько я вижу, для Ефремова главным был не вопрос смены формы собственности, а именно скачок «в царство свободы». И если в 1950-е годы, во времена написания «Туманности Андромеды» путь в это царство, похоже, представлялся очевидным, то уже в 1960-е, во времена «Часа быка», наоборот, все очевидные пути вели уже не в «светлое будущее», а в Торманс. И реалистичных, несамоубийственных (типа ядерной войны) способов достичь «царства свободы» уже не было видно.
Мне почему-то кажется, что и Маркс, если бы он жил в наши дни, пересмотрел бы свои взгляды на вопросы «пролетарской революции» и «обобществления средств производства».
Но всё же – что следует понимать под «свободой»?
Ефремов нигде не формулирует этого напрямую, но из всего контекста его произведений следует – свобода для человека есть отсутствие внешнего принуждения к чему бы то ни было, и прежде всего принуждения к труду.
Именно на этом аспекте свободы я бы и хотел сосредоточиться сегодня, поскольку есть и такие аспекты ефремовской «свободы человека», которые вызывают у меня отторжение.
Я не готов сейчас обсуждать в полном объёме ключевые ефремовские идеи - теории «инферно» и «стрелы Аримана» - но не могу найти аргументов против идеи, что всё развитие человечества шло по линии уменьшения насилия, прежде всего в экономической области.
Собственно говоря, это-то как раз идея не Ефремова, а Маркса (а возможно, даже и не Маркса, а кого-то из его предшественников) – но для меня важно не авторство, а правдоподобность идеи.
И я не нахожу никаких возражений против идеи о том, что при переходе от рабовладельческого общества к феодальному, а затем от феодального к капиталистическому уровень насилия уменьшается.
Прямое физическое насилие постепенно (с многочисленными отступлениями) уступает место экономическому принуждению: не хочешь работать – помирай с голоду!
Как выяснилось, обобществление средств производства отнюдь не устраняет этого принуждения, более того, оно не только сохраняет экономическое принуждение («Кто не работает – тот не ест!»), но возрождает внеэкономические методы принуждения к труду, иногда более грубые, иногда более мягкие (например, в брежневские времена, - в форме «статьи за тунеядство»).
К слову сказать, возрождение этих «мягких» (юридических) форм принуждения к труду мы наблюдаем и в современном «западнистском» обществе, основанном на банковских формах финансирования потребительских расходов, о чем я писал пару лет назад в ходе размышлений о назревающей «революции Безумного Макса»
Меня тут упрекнули в комментариях к предыдущим «ефремовским» статьям в том, что я не хочу видеть в Тормансе карикатуру на СССР; да – не хочу! Торманс – это всё-таки не карикатура, а антиутопия, типа Железной пяты, - предупреждение о том, что МОЖЕТ случиться, но ещё НЕ случилось.
Идём ли мы к миру Торманса? Можем ли мы избежать его? Сможем ли мы выбраться из него без внешней помощи, если всё же попадём в аналогичную ситуацию?
Это всё вопросы, оставшиеся у Ефремова без ответа – в конце концов, в его времена «западнизм» только начинал складываться.
«Царство свободы», в котором нет места принуждению к труду, возможно лишь в том случае, если люди будут трудиться не из-под палки, не потому, что кому-то надо трудиться, а просто потому, что им хочется не бездельничать, а заниматься чем-то интересным и полезным - трудиться.
Основатели СССР предполагали, что «новый человек», для которого труд будет «первейшей жизненной потребностью и осознанной необходимостью», будет воспитан в ходе строительства «социализма»/«коммунизма»; у Ефремова (в меньшей мере) и у Стругацких (в большей мере) звучит иная мысль – что само создание «нового человека» (возможное после открытия «универсальной теории воспитания») приведёт к переходу к «коммунизму».
Все эти надежды, на мой взгляд, выглядят необоснованными.
Однако практика показала иное – в недрах «западнистского» общества постепенно вызревают островки труда, основанного на внутреннем побуждении человека, но отнюдь не на внешнем принуждении к труду! Такие «островки» известны прежде всего внутри программистского сообщества (о чем попадалось немало постов в моей френд-ленте), но, по видимому, они имеются и в иных инновационных секторах, и даже не только инновационных.
В самом деле, человеку, который ничего не делает, очень быстро становится скучно. Ни один человек не станет долго лежать на боку, он всё равно чем-нибудь займётся.
Так что проблема, по большому счету, лишь в том, как совместить «приятное с полезным» - как сделать, чтобы хобби человека совпадало с его работой, чтобы работая, человек развлекался :-)
Возможно ли это в принципе? Мне кажется, что да: надо лишь, чтобы областей приложения человеческой деятельности было как можно больше (т.е. процесс усложнения структуры общества достиг некоего «критического уровня»), а для этого необходима определённая достаточно высокая численность человечества и определенный, достаточно высокий уровень ВВП; а во-вторых, достаточно высокий уровень автоматизации производства, с тем, чтобы даже в области материального производства труд не носил монотонного характера и не был скучным.
Почему-то на эту сторону процессов автоматизации обычно обращают мало внимания; я о ней задумался лишь после того, как посмотрел странный фильм Тима Бертона «Чарли и шоколадная фабрика» - там есть замечательный эпизод: отца Чарли, труд которого заключался в том, чтобы закручивать крышки на тюбиках с зубной пастой, увольняют с работы и заменяют автоматом; и тут же нанимают обратно, с тем, чтобы он теперь уже не закручивал крышки, а занимался тех.обслуживанием автомата, его заменившего :-)
Мне кажется, что в настоящее время численность человечества достигла такой величины, а производительность труда – такого уровня, при котором обеспечить удовлетворение основных потребностей человека (пища, жильё и развлечения) возможно даже при полном устранении какого бы то ни было принуждения к труду – просто благодаря тому, что при нынешнем уровне численности человечества для любого вида деятельности, необходимого для поддержания жизнедеятельности человечества, найдётся достаточное количество желающих этим заняться даже при полном отсутствии платы за это.
В заключение хочу остановиться на одном весьма меня волнующем вопросе.
Сейчас в Швейцарии готовится референдум о введении для граждан страны «гарантированного базового дохода».
К сожалению, этот вопрос мало освещается как в российских, так и в зарубежных СМИ. Во всяком случае, поиск через ГУГЛ привёл меня лишь к двум сообщениям - ВВС от 18 декабря 2013 года и «Рейтерс» от 4 октября 2013 года.
Так или иначе, насколько я понимаю, речь идёт о введении гарантированного минимального дохода для каждого гражданина Швейцарии в размере 2500 швейцарских франков (примерно 2800$). Собрано 100000 подписей, необходимых для вынесения вопроса на референдум, но сам референдум ещё не состоялся.
Буду следить за событиями в Швейцарии и желать успеха инициаторам референдума, хотя некоторые детали выносимого на референдум проекта представляются мне неправильными.
Во-первых, мне кажется, что вводить «базовый доход» надо не для «совершеннолетних трудоспособных граждан», как то предполагается в Швейцарии, а для абсолютно всех в равной мере, не взирая на пол, возраст, трудовой стаж и т.п.; во-вторых, реалистичная сумма «базового дохода» представляется мне раз в 10 меньшей, чем предлагается швейцарцами. Я прикинул возможные цифры, основываясь на статистике CIA world year factbook, и пришёл к результатам раз в 10 меньшим, чем у инициаторов швейцарского референдума; если интересно, опубликую свои расчеты и соображения – файл в excel’е уж очень «тяжеловесным» получился, очень медленно «ворочается» и пожирает все ресурсы компьютера.
Что ж, подождём результатов референдума; возможно, начинается очень интересная эпоха! :-)
Journal information